Перед лицом Жизни стояли двое людей, оба недовольные ею, и на вопрос: «чего вы ждете от меня?» один из них усталым голосом сказал:
— Я возмущен жестокостью твоих противоречий, разум мой бессильно пытается понять смысл бытия, и сумраком недоумения перед тобой душа моя полна. Мое самосознание говорит мне, что человек есть лучшее из всех творений…
— Чего ты хочешь от меня? — бесстрастно спросила Жизнь.
— Счастья!.. Для счастья моего необходимо, чтобы ты примирила две основы противоречий души моей: мое «хочу» с твоим «ты должен».
— Желай того, что должен, — сурово сказала Жизнь.
— Я жертвой твоей быть не желаю! — воскликнул человек. — Я властелином жизни быть хочу, а должен шею гнуть в ярме ее законов — для чего?..
— Да вы говорите проще! — сказал другой, стоявший ближе к Жизни, а первый продолжал, не уделив внимания словам товарища:
— Я хочу свободы жить в гармонии с желаниями своими и не желаю быть для ближнего, — по чувству долга, — ни братом, ни слугой, я буду тем, чем захочу свободно — рабом или братом. Я не желаю в обществе быть камнем, который общество кладет, куда и как захочет, устраивая тюрьмы благополучия своего. Я человек, я дух и разум жизни, я должен быть свободен!
— Постой, — сказала Жизнь. — Ты много говорил, и все, что скажешь дальше, мне известно. Ты хочешь быть свободным! Что же? Будь! Борись со мной, победи меня и будь мне господин; а я тогда твоей рабой буду. Ты знаешь, я бесстрастна и победителям всегда легко сдавалась. Но нужно победить! Ты на борьбу со мной, своей свободы ради, способен? Да? Достаточно силен ты для победы и в силу веруешь свою?
И человек сказал уныло:
— Ты вовлекла меня в борьбу с самим собой, ты наточила разум мой, как нож; он вонзился мне глубоко в душу и режет ее!
— Да вы с ней строже говорите, не жалуйтесь, — сказал другой.
А первый продолжал:
— Я отдохнуть хочу от гнета твоего. О, дай вкусить мне счастья!
Жизнь усмехнулась усмешкой, подобной блеску льда:
— Скажи: когда ты говоришь, ты требуешь или просишь?
— Прошу, — как эхо, человек сказал.
— Ты просишь, как привычный нищий; но, бедный мой, сказать тебе должна я — Жизнь милостыни не дает. И знаешь что? Свободный, он не просит, он сам берет дары мои… А ты, ты только раб своих желаний, не более. Свободен тот, в ком сила есть от всех желаний отказаться, чтобы в одно себя вложить. Ты понял? Отойди!
Он понял и улегся, как собака, у ног бесстрастной Жизни, чтобы тихонько ловить куски с ее стола, ее объедки.
Тогда бесцветные глаза суровой Жизни взглянули на другого человека то было грубое, но доброе лицо:
— О чем ты просишь?
— Я не прошу, а требую.
— Чего?
— Где справедливость? Дай ее сюда. Все остальное после я возьму, пока нужна мне только справедливость. Я долго ждал, я терпеливо ждал, я жил в труде, без отдыха, без света! Я ждал… но будет! Где справедливость?
И Жизнь ему бесстрастно ответила:
— Возьми.